С начала запуска в Украине Национальной службы здоровья уже прошло две волны подписания деклараций, подписаны 623 договора с учреждениями "первички" и осуществлены три оплаты.
О запуске Службы и ее дальнейшей работе в интервью "Интерфакс-Украина" рассказал глава НСЗУ Олег Петренко.
- Какими были первые шаги НСЗУ?
- В первую волну с 25 мая по 5 июня в реформу вошло 161 заведение: мы ожидали около 50, а получилось в три раза больше. Все эти медучреждения с 1 июля начали получать деньги. Первая оплата превысила четверть миллиарда.
Вторая волна проходила с 25 июля по 15 августа, мы заключили 462 договора. В целом мы сейчас имеем 623 договора с учреждениями первичного уровня, среди которых 538 - это коммунальные некоммерческие предприятия (КНП), 85 - частные. Если частных (с учетом физлиц-предпринимателей) в первую волну было всего семь, то во вторую уже 73 – это значительное количество. И мы, и медучреждения убедились в том, о чем говорили очень давно – деньги пошли за пациентом.
Это не значит, что трудностей не возникает или не будет возникать. Мы меняем давно устоявшуюся систему, на которой удавалось паразитировать многим. И сопротивление нашим действиям будет расти по мере того, как мы охватываем все больше медицинских учреждений. Ведь основные деньги "ходят" не на уровне "первички", но специализированной медицинской помощи, где дорогие препараты, оборудование и услуги.
- Была ли разница в первой и второй волне?
- Разница между первой и второй волной была, на мой взгляд, обусловлена тем, что в ходе первой волны никто не верил в реформу, особенно ФОПы. Но те, кто поверил, те получили деньги, при этом мы не говорили им, в каких банках открывать счета. Поэтому вторая волна пошла более активно, люди поверили, что мы вообще сможем осуществлять эти выплаты.
- Когда будет третья волна подписания договоров, будет ли четвертая?
- Эти волны, или этапы связаны с особенностью этапов развертывания реформы. Волны – это дань бюджетному законодательству, мы не можем выйти из правового поля и квартального распределения бюджета. Сейчас в реформе 623 учреждения, в целом мы оцениваем их количество примерно в 1200. Дело в том, что сейчас медучреждения активно реорганизуются, автономизируются, объединяются, разъединяются.
Мы получаем эту информацию от Минздрава и от местных властей, с которыми мы постепенно налаживаем систему взаимодействия. На местах тоже должны понять, что появился новый центральный орган исполнительной власти – НСЗУ, выступающая в качестве единого национального заказчика и плательщика, и часть функций от Минздрава и департаментов здравоохранения перешла к ней.
По "первичке" это уже поняли – за две волны подписания договоров в реформу вошли почти 50% всех медучреждений. Это территории, на которых проживают около 23 млн человек, более половины населения Украины. Это очень существенная часть.
- А как будут обслуживать людей, которые проживают на этой территории, но не заключили декларацию?
- Они будут получать медицинское обслуживание, но за них медучреждение получит меньше, чем за декларантов: 240 грн. Мы все же советуем каждому украинцу выбрать семейного врача, с которым можно построить доверительные отношения, который будет знать историю и проблемы, и сможет помогать гораздо более эффективно, чем случайный врач, у которого оказалось окно в графике приема.
- Частные заведения считают, что это не очень конкурентно, ведь коммунальные клиники будут получать деньги, даже не подписав декларации, а частные не будут…
- Частные учреждения могут сказать также, что Бюджетный кодекс предусматривает оплату коммунальных услуг для коммунальных некоммерческих предприятий (НКП), которыми в результате автономизации стали коммунальные медучреждения. И это тоже неконкурентно.
Но нужно, чтобы вы посмотрели на это не со стороны "зрады", а со стороны "перемоги": в Украине впервые за всю историю состоялся тектонический сдвиг: выполняя статью Конституции о равенстве всех форм собственности перед законом, НСЗУ заключила контракты с частными клиниками и оплатила им услуги бюджетными средствами. До сих пор государство частным провайдерам любых медицинских услуг никогда ничего не платило. Сейчас происходит кардинальное изменение, и это, естественно, непросто: в ходе изменений выявляются проблемы, которые накапливались 25 лет.
Сейчас если частные медучреждения в рамках договора предоставляют гарантированный перечень услуг безвозмездно в момент оказания помощи, то мы им платим за это. Это уже революция. Я думаю, что в ближайшее время мы, скорее всего, не уравняем частные и коммунальные клиники в отношении коммунальных платежей, потому что это предписание Бюджетного кодекса, на мой взгляд, к этому нужно будет прийти через год-два-три, для этого требуется определенное время. Но проблемы с вакцинами и с больничными в частных клиниках, надеюсь, будут решены достаточно быстро. Думаю, что к концу года по этим параметрам мы выровняем условия, в которых работают государственные и частные медучреждения.
"Красный список", оплата 240 грн по субвенции за тех, кто не подписал декларацию - это карт-бланш для не очень эффективных клиник. Это определенная подушка безопасности для тех, кто не верил в реформу. Но с 2020 года, когда новая система государственных гарантий развернется в полном объеме, понятия "красный список" вообще не будет.
- Сколько, по вашим прогнозам, в следующем году останется медучреждений в "красном списке"?
- Сейчас у нас заключено около 16,4 млн деклараций - это "зеленый" список. По нашим расчетам, сейчас в Украине около 38,8 млн населения. То есть уже более 40% населения заключили декларации. Если динамика будет сохраняться, мы рассчитываем, что к концу 2019 года около 70% населения будет уже в "зеленом" списке. К концу текущего года мы выйдем примерно на 50-55%. Хотя это оптимистический прогноз, ведь динамика вначале растет быстро, а потом замедляется. В Польше, например, на 85% вышли за пять лет.
- Недавно одна из коллег рассказывала, что в частной клинике, с которой она заключил декларацию, ей сказали, что все входящие в гарантированный пакет анализы - платные. Прокомментируйте эту ситуацию.
- Некоторые частные заведения, несмотря на то, что мы очень рады их участию в реформе, не очень понимают свою роль в происходящих изменениях. Например, 17 частных клиник, которые вошли в реформу во вторую волну, имеют 0 деклараций. Клиники подписали договор с НСЗУ и теперь думают, каким образом его выполнить. Соответственно я бы очень хотел, чтобы те клиники, которые входят в реформу, даже крупные клиники, которые очень широко используют договор с НСЗУ для пиара, прочитали закон и порядок предоставления первичной медпомощи.
Клиники должны понять, что медреформа – это не игра, и НСЗУ – это орган власти, а не просто источник финансирования. Мы оплачиваем оказанные услуги, и проверяем медучреждения. Если подобные факты дважды подтверждаются фактическим контролем, мы расторгаем договор. Если частная клиника не хочет с нами работать на наших условиях, мы не сможем ее заставить. Если у частной клиники нет деклараций, мы ей платить не будем. И не будем платить за договор.
- Как НСЗУ планирует контролировать распределение и использование средств?
- Контрольная функция – одна из важнейших. Возможно, мы сейчас не уделяем этому достаточное внимание из-за отсутствия достаточного ресурса, но подразделения контроля активно развиваются. У нас уже есть подразделение мониторинга договоров, в котором достаточно людей для начала контроля именно первичной практики.
В целом НСЗУ предусматривает три вида контроля: автоматический, автоматизированный и фактический.
Именно по данным автоматического контроля система просигнализировала нам о странном заключении в одной из клиник всех 100% деклараций по методу верификации по документам, в то время как в среднем по стране 96% всех деклараций заключают методом верификации по СМС, и только 4% с помощью верификации по документам.
Автоматизированный контроль показал, что эта клиника сильно выпадает из медианного значения, и мы начали внимательнее изучать это медучреждение. Затем мы увидели, что из 44 тыс. деклараций 20 тыс. в этой клинике заключили за 15 дней с одной учетной записи. Это невозможно, так как декларации должны были бы заключаться со скоростью одна декларация в минуту круглосуточно. Это не является незаконным, но у нас есть подозрения, что порядок заключения декларации был нарушен, возможно, получился какой-то скрипт/алгоритм, который помогал переносить в систему ранее полученные данные.
- Так нельзя делать?
- Физически это возможно, но это нарушение порядка. Когда декларация заключается в системе, тогда вы работаете с конкретным человеком, конкретным пациентом, он может проверить свои данные.
В случае нарушения, о котором я говорю, нельзя было представить себе, что в три часа ночи пациенты сидят в очереди и подписывают декларацию. После автоматического и автоматизированного контроля был осуществлен фактический контроль, наши сотрудники выехали в эту клинику и попросили показать каждую сотую декларацию из тех 44 тысяч – ни одна из них не была распечатана системой, они все были заполнены вручную, ручкой был вписан номер из системы, на 2/3 деклараций не было подписи пациента.
Это кардинально не соответствует порядку выбора врача, поэтому весь этот массив деклараций мы были вынуждены признать заключенным не по закону и деактивировать его. В этой клинике было всего 628 нормальных деклараций. Мы за них заплатили, а за остальные – нет. Сейчас они активно перезаключают декларации. Договор у них существует, мы его не разорвали, хотя у нас есть такие полномочия, но мы понимаем, что здесь не было злого умысла, такое бывает. Но впоследствии, если это будут мошеннические действия, тогда мы будем обращаться в правоохранительные органы.
Справедливости ради стоит сказать, что это не всегда злой умысел, но это нарушение процедуры, определенной законом. Без четкого соблюдения процедуры и порядка реформирование системы невозможно и не должно происходить. Медучреждения должны понять, что мы не машина, которая просто выплачивает деньги. Мы контролируем, за что платятся бюджетные средства.
- Это был один такой случай по всей Украине?
- Да, один из 161 заведения, которые сейчас имеют контракты. Я, правда, не уверен, что подобных случаев больше не будет, но надеюсь, что уже через полгода у нас будет полностью укомплектованный департамент мониторинга договоров, который будет выявлять такие отклонения.
- Можно ли будет пожаловаться в НСЗУ на какое-то определенное медучреждение?
- Мы хотим быть системным органом, а система предусматривает обратную связь. Мы сейчас активно работаем над созданием собственного контакт-центра, горячей линии, которая будет обрабатывать все виды обращений. Это будет одним из каналов автоматизированного контроля. Например, если мы увидим, что на какое-то медучреждение больше жалоб, чем в среднем, мы его проверим. И если фактический контроль покажет, что есть какая-то проблема, мы можем приостановить оплату до выяснения обстоятельств. А если мы найдем проблемы, которые могут расцениваться как мошеннические действия, мы можем обратиться в правоохранительные органы и разорвать контракт.
- Как вы оцениваете развитие реформы в регионах? Где реформа идет активно, где не очень?
- Тут картина очень динамичная. Хороший пример – Сумы, где в первую волну в реформу вошло одно частное медучреждение, а во вторую – 29 НКП, т.е. больше половины всех учреждений первичной помощи. Так же было в Чернигове, Тернополе, Волынской области, Львове, где во вторую волну в реформу вошли почти все медучреждения.
- Что их стимулировало?
- Я сейчас вспоминаю, как это было: была пятница, 13 июля, в 14.00 – началась "истерика", в положительном смысле, особенно от физлиц-предпринимателей – на их счета пришли деньги, прямо из казначейства, не нужно было подавать никаких отчетов. Они могли открыть счет в любом банке, мы это не регламентируем, мы - оператор казначейских средств. Мы заключили договор – им пришли средства. Многие не верили, что эта проплата пройдет, ведь платежи из казначейства - это сложно, но мы сделали систему дистанционного обслуживания, одну из первых в Украине.
Благодаря казначейству и поддержке Минфина мы за два месяца разработали инструментарий, который реально позволяет фактически дистанционное электронное обслуживание. Это не сканированные документы с мокрыми печатями, это реальный реестр. Затем у нас будут аптеки, учреждения вторичной медпомощи, все процессы должны происходить автоматически. Это очень большой объем работы.
- Как НСЗУ будет работать со специализированной и высокоспециализированной медпомощью?
- Фактически на первичном уровне медпомощи в процессе реформы идет перераспределение и контроль средств, а на вторичку и третичку нужно будет привлекать какие-то дополнительные ресурсы?
Фактически даже на первичке медучреждения получили дополнительные ресурсы. Мы стремимся к тому, чтобы первичка со временем перетянула на себя часть случаев, которые сейчас идут на вторичку, соответственно, на ней будет меньше потребления. И там будут идти процессы, связанные с реструктуризацией.
Мы также будем подписывать договоры со всеми больницами, ведь с 2020 года все медицинские услуги будут предоставляться в рамках контракта с НСЗУ. Для того чтобы медучреждение получило средства из госбюджета, оно должно будет иметь договор с НСЗУ. Если коммунальное медучреждение, например, районная больница не захочет заключать договор с НСЗУ, его будет содержать местный бюджет.
НСЗУ будет работать по базовому тарифу. Мы отвечаем, за что мы платим, кому платим и как платим. За что платим – это перечень медуслуг, которые покрывает бюджет. Так делается во всем мире, мы ничего не придумываем. Не слушайте людей, которые очень мало понимают в здравоохранении, но которые используют такие слова, как страхование. Деньги ниоткуда не берутся: если для страхования нет источника, то его нет.
Вторая часть вопроса - кому мы платим. Вероятно, мы будем платить не всем. То есть, скорее всего, со временем появятся больницы, которым мы не будем платить, и будут больницы, которым мы будем платить не за все услуги.
- Например?
- Например, самый простой и банальный пример, хорошо понятный всем. Согласно европейской практике, для того чтобы роды были безопасными, в роддоме или в родильном отделении должно быть не менее 500 родов в год. А врач, который там работает, должен принимать хотя бы одни роды в день. Если эти показатели меньше, то качество медпомощи снижается и в таких больницах рожать опасно.
- И вы закрываете такие больницы?
- Мы ничего не закрываем. Мы говорим, что мы покупаем определенный вид услуг у тех, кто отвечает определенным критериям. Мы не будем покупать услуги хирургии там, где хирурги не делают операции и не будем покупать услугу родовспоможения, где не проводятся роды. Если какой-то из установленных нами критериев в клинике не будет соблюдаться, мы не будем отвечать за финансирование этой клиники за счет госбюджета. Эту клинику сможет содержать местная власть, если захочет.
- Т.е. вы все-таки будете побуждать местные власти к закрытию клиник?
- Как мы можем это сделать, если у нас сеть медучреждений не может быть сокращена? У нас есть много юристов, много людей, которые должны работать над вторым разделом Конституции, совершенствовать понимание социально-экономических правил. Украине нужно сделать много домашних заданий. Мы не популистская организация, мы - центральный орган исполнительной власти и мы опираемся на экономику. Если у нас есть данные, что в какой-то клинике есть стены и врачи, а услуги не предоставляются, мы не будем ее финансировать. Точнее сказать, мы вообще не будем "финансировать учреждения", мы оплачиваем медицинские услуги, предоставленные людям.
- Когда может быть подписан первый договор с медучреждением вторичного и третичного уровня?
- С 1 апреля 2019 года. Тогда будет запущен пилотный проект по работе со специализированными и высокоспециализированными медучреждениями в Полтавской области. Полтавская область лучше других готова к реализации этого направления, здесь два года собирали данные. До 1 апреля 219 года все больницы Полтавской области, за редким исключением (психиатрия и инфекционные), будут автономизированы.
- Если сегодня на оплату вторичных и третичных медуслуг не хватает средств, то откуда они появятся, если клиники заключат договор с НСЗУ?
- Мы будем оплачивать за пролеченные случаи на основе тарифа. Базовый тариф будет включать в себя амортизацию оборудования, работу врачей, лекарства. Это тариф, который все включает и работает в 90% случаев. Но есть особые виды услуг, специализированные, с применением дорогих препаратов.
Если лекарства в базовом тарифе составляют 7-10%, то, например, в онкологии, кардиохирургии доля лекарственных средств и средств медицинского назначения превышает 50%, поэтому здесь формируется другой вариант тарифа. Он учитывает, в том числе, дофинансирование и будет зависеть от имеющихся у нас средств.
Мы выступаем как маленький медицинский Минфин: есть определенная сумма денег и мы должны сказать, что мы сможем сделать за эти деньги. Если правительство, а тем более парламент, дадут нам дополнительные деньги, мы будем рады, но нам нужно будет решать, кому мы даем, а кому - нет. Но госбюджет ведь не бездонный.
Наша задача - эффективно и справедливо распределить те средства, которые парламент решит выделить на здравоохранение. При этом мы оперируем четкими прозрачными и обязательными правилами, которые все понимают.
- Ваши оппоненты, депутаты говорят, что нет возможности покрыть, например, всю онкологию за счет бюджета…
- Те оппоненты пусть создают благотворительные организации, но мы им четко скажем, что у нас есть средства на первую линию, на два препарата. И мы сможем обеспечить этот объем за государственные средства. Но мы не генерируем ресурсы, мы ими управляем. Сколько нам дали, столько мы и потратили.
Но мы должны прийти к четкому пониманию - где и сколько не хватает, а не так, как сейчас, когда государство строит расчеты на предположениях. Когда будут данные, мы четко сможем сказать, на что не хватает. И будем думать, где искать. Сейчас выборы, сейчас хороший период, чтобы повышать финансирование здравоохранения. Любая политическая сила заинтересована в улучшении медицинской системы, которая влияет на всех без исключения избирателей. При этом важно, чтобы здоровье и жизни людей не становились разменной монетой в политической конкуренции.
- Вы сказали, что в следующем году будет запущен пилотный проект в Полтавской области. А когда по всей Украине?
- С 1 января 2020 года единственный способ финансирования медицинских услуг для граждан Украины и граждан, приравненных к ним в правах, будет через НСЗУ по принципу "деньги идут за пациентом". С 1 января 2020 года это должно быть. Мы делаем все, чтобы эта система работала, и чтобы мы были готовы. С 1 апреля 2019 года к НСЗУ перейдет программа реимбурсации "Доступные лекарства", она трансформируется. Думаю, что через три месяца будем к этому готовы.
- А закупками вы тоже будете заниматься?
- Централизованными - нет. Но все централизованные закупки будут проинвентаризированы, препараты, которые можно будет получать в аптеке, будут переданы в программу реимбурсации – в госпитальном сегменте это снизит часть тарифа. Централизованные закупки сузятся до минимума, возможно, останутся в иммунизации, лечении туберкулеза, ВИЧ\СПИД - то, что государством закупается в большом количестве. Все остальное пойдет через реимбурсацию, через аптеки или войдет в тариф на медобслуживание.
- Как вы прокомментируете бюджет на 2019 год?
- Предложенный правительством проект бюджета предусмотрел достаточное финансирование наших программ на следующий год. В то же время, нужно понимать - денег на здравоохранение слишком много не бывает. Чем больше денег выделит государство, тем больше медицинских услуг войдет в бесплатный пакет медуслуг. В любом случае, роль НСЗУ - найти оптимальный способ распорядиться теми деньгами, которые есть, чтобы помочь как можно большему количеству людей. Поэтому следующий год очень важен для всей системы здравоохранения, ведь в результате пилотных проектов мы наконец-то получим качественную статистику и расчеты для формирования программ госгарантий в будущем.
В последующие годы мне очень хотелось бы видеть полноценный переход на среднесрочное бюджетное планирование. Система здравоохранения не должна финансироваться от года к году, ведь учреждения должны планировать и закупать дорогостоящее оборудование, нанимать персонал, внедрять инновации. Чтобы построить качественную систему, нужно думать более длительными временными категориями.
- Как будут распределяться дополнительные деньги на медицину?
- Помимо программы государственных гарантий для первичной медицинской помощи, которая заработала в этом году, мы реализуем два пилотных проекта в специализированной медицинской помощи - для амбулаторного лечения и для лечения в стационаре.
Кроме этого, с 1 апреля 2019 года мы возьмем на себя реализацию правительственной программы "Доступные лекарства" - реимбурсации, то есть возмещения стоимости основных препаратов для лечения самых распространенных серьезных заболеваний, которые эффективно лечатся амбулаторно. До этого времени задача НСЗУ - вовремя подписать и зарегистрировать в электронной системе договора с достаточным количеством аптек, в которых люди смогут получать препараты.
- Хватит ли денег для покрытия программы реимбурсации? На первичку? На вторичную медпомощь?
- Пока что на программу реимбурсации в бюджете предусмотрели 1 млрд грн. По нашим расчетам это покроет только половину потребностей пациентов. Поэтому мы надеемся, что и правительство, и Верховная Рада смогут учесть эту проблему и найти дополнительный миллиард на лекарства от сердечно-сосудистых заболеваний, бронхиальной астмы и диабета II типа - самых распространенных и опасных для жизни.
Нашлось в бюджете 2 млрд грн для пилота госгарантий в амбулаторной специализированной помощи - в эту программу смогут войти автономизированные медицинские учреждения, то есть те, которые зарегистрировались как коммунальные неприбыльные предприятия.
Еще 966,8 млн грн предусмотрено на пилотный проект в стационарной медицинской помощи в Полтавской области. Учитывая, что надежных статистических данных пока нет ни у кого, мы рассчитываем, что этих средств хватит, чтобы пилотные программы принесли плоды. Не в последнюю очередь они нужны, чтобы мы собрали качественную статистику для расчетов на будущее.
На оплату же первичной медицинской помощи, по нашим расчетам, выделенных из бюджета средств будет достаточно, и при этом мы сохраним тарифы на текущем уровне.
Появилась новая зрада: статистика инвестиций в Украину. Ее прочитали по диагонали. И теперь говорят, что Россия – крупнейший инвестор Украины. И это на фоне слива патриотов, липецкой фабрики и Медведчука в телевизоре. Сплошная зрада.
Кто инвестирует в украинскую экономику
А что на самом деле? А на самом деле – все с точностью до наоборот. Да, есть статистика прямых иностранных инвестиций в Украину. Скажем честно: инвестиций там мало. Даже очень мало: не торопятся инвесторы к нам. Но это, собственно, не новость: как в 2011 году они сбежали, так больше и не торопятся.
А сейчас, на фоне происходящего в мире, кризисов в Турции и Аргентине, и подавно не торопятся. Это плохо, ведь инвестиции – это единственный путь к экономическому росту. И нам очень надо убедить иностранных инвесторов, чтобы они пришли. Но сейчас о другом.
По той же статистике, на бумаге, крупнейшим инвестором в украинскую экономику является Россия. Доля прямых инвестиций России в Украину по итогам первого полугодия – высокая. Согласно статистике, в страну пришло $1,3 млрд. Из них – $436 млн из России. Казалось бы, натуральная зрада. Если только не попытаться понять, что же это за инвестиции. И тогда, скорее, получим самую натуральную перемогу.
Эти деньги – докапитализация российских банков. Звучит тоже зрадливо. Как так: российские банки, несмотря на протесты патриотов, увеличивают капитал в Украине? Прямо-таки экспансия. Но что на самом деле? А на самом деле, это – не инвестиции, это, скорее, похоже на выплату за заложников. Что происходит с российскими банками? Украина фактически взяла их в заложники. Банки под санкциями – выводить деньги из Украины они не могут. Продать свои финансовые учреждения у них тоже не получается. Закрыть их просто так – нельзя. Банкротство – плохая идея, когда ты большой системный банк, представленный в разных странах мира. В итоге, российские банки вынуждены поддерживать свои дочерние банки в Украине, выбрав стратегию постепенно их умерщвлять: другого выхода им не оставили.
У украинских «дочек» российских государственных банков есть кредиты перед материнскими банками. Это обычная практика. Материнский банк дает дешевый кредит своему дочернему банку, а тот уже кредитует бизнес. Но мы помним, что есть санкции. А, значит, вернуть эти кредиты своим материнским банкам дочерние банки в Украине просто не могут. Что они делают с этими зависшими кредитами? Переводят их в капитал. Транзакция – только на бумаге. Одна часть пассива баланса банка (кредитная задолженность) просто переходил в другую строчку – капитал.
Но что в итоге? В итоге, эта транзакция проходит как прямая инвестиция. И, бабах, у вас уже российские банки – крупнейшие инвесторы в экономику Украины. По своей ли воле они это делают? Нет. Является ли это экспансией Украины – точно нет. Они бы сбежали с радостью, но не могут. Повышает ли это зависимость Украины от российских денег? Вообще нет.
Это все последствия активной экспансии российских денег в 2010-2013 годах, когда российские банки под руководством Кремля кредитовали в Украине все, что движется. Теперь уже не кредитуют. И кредиты им тоже, прямо скажем, не очень возвращают. Но шлейф той экспансии иногда все еще отражается в статистике.
Ложь и манипуляции об украинской экономике от Рабиновича и Шуфрича
Вот и все: никакой зрады. И никакой особой перемоги. Просто слегка приятно, что можно добавить много головной боли российским государственным банкам: в этой статистике больше ничего нет. И дает она нам пищу для размышлений только в контексте того, что миллиард долларов иностранных инвестиций для такой страны, как Украина, – это очень мало. Но это уже совсем другая история.
Сергей Фурса, специалист отдела продаж долговых ценных бумаг Dragon Capital.
Нет логики и в том, чтобы требовать продавать украинский газ по себестоимости. Он должен продаваться по рыночной цене.
Почему так? Поясняет инвестиционный банкир, специалист отдела продаж долговых ценных бумаг Dragon Capital Сергей Фурса.
Есть одно заблуждение, которое в последнее время очень популярно. И звучит оно так: раз газ добывают в Украине, он должен стоить дешево. И что к украинскому газу надо не применять термин "рыночная цена", а отталкиваться от себестоимости.
Обычно адепты такого подхода апеллируют к тому, что недра Украины, по Конституции Украины, принадлежат народу, а значит, и газ народный. Все вокруг народное. Все вокруг ничье.
Это очень опасная манипуляция.
Потому что звучит просто, хорошо заходит людям и апеллирует к базовому желанию получить что-то на шару.
Да, действительно, газ, который лежит в украинских землях, принадлежит народу. Но реализует народ свое право собственности не через получение этого газа дешево. Все работает по-другому.
Компания, которая добывает газ, покупает лицензию. И платит ренту. Вот так народ и получает оплату за свои права. Никакого отношения к продаже этого газа первоначальное право собственности народа уже не имеет. Потому что тот, кто газ добывает, уже оплатил этот счет.
Народ уже получил оплату за то, что кто-то добывает его газ. Потому как сам народ ведь не будет качать газ.
Никто ведь не предлагает выделить квоту каждому человеку на добычу кубометра газа? А значит, происходит делегирование этого права, когда представители народа передают возможность добыть газ из украинских недр юридическому лицу. И юридическое лицо платит за это народу. Все. Баста.Тема народного права на недра на этом закрывается.
"Нафтогаз" разъяснил, как формируется тариф на газ для населения. ИНФОГРАФИКА
Кстати, добывают ведь украинский газ не только украинские государственные компании. Но почему-то разговор возникает только о том, что продавать газ по себестоимости должна только государственная компания. Это очень странно. Ведь тогда частные компании получат преимущество перед государственными, значительное преимущество.
А это будет приводить к тому, что добыча частников будет расти опережающими темпами, а государственные компании будут терять долю рынка. Не очень хорошая ситуация с точки зрения акционеров этой самой государственной компании. Не лишним ведь напомнить, что каждый гражданин Украины является акционером "Нафтогазу".
Более того, именно народ заинтересован в том, чтобы государственные компании продавали газ как можно дороже. Чтобы цена была рыночной, а не дотационной. Ведь когда государственная компания "Нафтогаз" продает газ, она формирует свою прибыль. В конце концов, большую часть прибыли "Нафтогаз" отправляет государству, в бюджет. В итоге таким вот образом народ получает свою долю и от продажи дорого газа.
Как решение Стокгольмского арбитража может отразиться на внутренней цене газа
Что произойдет, если сейчас не поднять тарифы на газ, а понизить их?
Не будем говорить о том, что случится с гривной без транша МВФ. Это отдельная тема. А именно сосредоточимся на доходах народа.
Если сейчас резко снизить цену на продаваемый газ, то прибыль "Нафтогазу" существенно снизится. Да, субсидии уже платить не надо будет. Но на субсидии шла только часть прибыли "Нафтогазу". А вторая часть шла прямиком в бюджет, где расходовалась на армию, школы, больницы, дороги.
И если сейчас прибыль "Нафтогазу", которая формируется за счет продажи газа по рыночным ценам, сократить, то бюджет не получит этих денег.
А кто их получит?
Получат их люди, которые не получают субсидии и в нормальной ситуации платят по рыночным ценам за тарифы. То есть это далеко не бедная часть населения. И иногда – совсем не бедная.
И нельзя говорить, что они нуждаются. И нет никаких причин, чтобы все налогоплательщики их дотировали. Ведь если налогоплательщики отказываются от денег, которые можно направить на больницу, а отдают их бабушке из Конча-Заспы, то этим они именно дотируют ту самую бабушку из Конча-Заспы. Согласитесь, это очень нелогично. И это далеко от социальной справедливости.
Украинский газ должен продаваться по себестоимости – это опасная манипуляция. Не должен. Нет ни одной экономической причины для этого.
Вы не требуете же, чтобы украинская картошка продавалась по себестоимости только потому, что ее вырастили в Украине? На святой украинской земле.
А значит, нет логики и в том, чтобы требовать продавать по себестоимости и украинский газ.
Цена должна быть рыночной, только такое понятие о справедливой цене существует в этом мире.
И если есть причина считать, что для кого-то эта рыночная цена является неподъемной, то государство может помочь именно этому человеку. Такой социальный договор.
Мы, налогоплательщики, готовы поддерживать тех, кто нуждается. Но нет никаких причин для того, чтобы поддерживать тех, кто в поддержке не нуждается.
И нет никаких отличий между крупной корпорацией, получающей сотни миллионов долларов прибыли и одновременно аграрные субсидии, и бабушкой из Конча-Заспы, которая живет в огромном доме, ездит на шикарной машине и хочет, чтобы ей продавали газ дешево, фактически дотируя ее образ жизни.
